Вихрь любви - Страница 35

Почему он обручился с Корой? Теперь ему это было непонятно. Конечно, Кора хороша, как картинка, кроме того, мать явно одобряет эту партию. Вероятно, тут соединялось все — принадлежность к одному кругу, красота Коры и сильная воля его матери. Он не мог винить никого, кроме себя. Ведь не мог же он знать, что здесь, в пустынной гористой долине, встретит ту, чьи глаза и женственность околдуют его, ту, которую он никогда не забудет.

Корда Нона вернулась и остановилась рядом с ним, Джулиан вздрогнул.

— Попрощались с вашей горой? — спросил он.

— Да. Я дошла до того места, откуда в лунные ночи вроде этой между соснами видны трубы Пенгоррана. Там было спокойно и очень красиво…

— И вы никогда не боитесь ходить ночью на гору?

— Нет, не боюсь. Я ее очень хорошо знаю. В детстве, нашалив, я всегда поднималась на самую вершину Крейгласа. Там стояла пастушья хижина, и я обычно брала с собой старые мешки и пачки с галетами. Я ночевала в хижине и спускалась только тогда, когда считала, что меня простили.

— Неудивительно, что вам так понравилось жить у цыган. Боюсь, Лондон вам покажется шумным, грязным и чересчур многолюдным.

— Вы помните Бенджи? Так вот он сказал мне, что знал одну цыганку, которая в Лондоне стала горничной, и что в непогоду она выбегала из дома, чтобы почувствовать на своем лице капли дождя.

— Вам не грозит участь затворницы, — сказал Джулиан с улыбкой.

— Но я же почти ничего не умею делать! Мне ничего другого не остается, как стать у кого-либо прислугой, — серьезным тоном возразила Нона. — Я знаю много стихов, но вряд ли их понимаю. Все, что я знаю, — это Крейглас, цветы, звери, птицы. Знаю, как отыскать в горах дорогу, даже в темноте. Думаю, это пригодится мне в Лондоне.

— Вы забыли одну вещь, весьма важную. Я имею в виду кроту и вашу игру на ней. Помните, я как-то говорил вам, что вы напомнили мне цыганку, игравшую на подобном инструменте на лондонской сцене. Почему бы вам, немного поучившись, не выступать с концертами? Уверен, вы можете и танцевать. Вы так красиво двигаетесь.

— Я? На сцену? — удивилась Нона. — Ханна говорит, что на сцене молодых ждет множество искушений.

Джулиан сдержал смех.

— Ай да Ханна! Возможно, отчасти она и права. Но, несмотря на искушения, думаю, вам стоит подумать над этим. А когда к вам придет бешеный успех и Лондон будет сходить с ума из-за красивой исполнительницы на кроте и танцовщицы, интересно, вспомните ли вы этот вечер и того, кто подал вам эту идею?

— Ах, Джулиан, как печально звучит то, что вы говорите!

На мгновение он взял ее за руку, затем быстро отпустил и взглянул на луну, показавшуюся из-за клочковатого облака.

— Это все лунный свет, который не только сводит с ума, но и навевает печаль. Идемте… — Он вдруг резко осекся. — Завтра рано утром мы уезжаем!

На следующее утро, спускаясь по тропинке, они пробирались сквозь папоротник, покрытый кружевной паутиной росы. На фоне золотистого и нежно-розового неба возвышалась серая громада Крейгласа. Какое прекрасное утро! С минуты на минуту из-за вершины Крейгласа выглянет солнце. Нону переполняла радость, смешанная с печалью. С ней Джулиан, а впереди встреча с Лондоном. Огибая Пенгорран, она мельком увидела ферму. На секунду она остановилась, глубоко вздохнула, затем пошла вперед, вскинув голову. Пенгорран и все, что здесь происходило, остается в прошлом! Она уезжает в Лондон… с Джулианом.

Глава 8

Прежде чем поездка в Лондон подошла к концу, Нона поняла, что и кремовый шелковый костюм, и шляпка из итальянской соломки были ошибкой. Такой грязи она еще никогда не видела. В окно вагона просачивался паровозный дым с угольной сажей. Большие поля шляпки создавали много неудобств. В конце концов, она сняла ее и отдала Джулиану, чтобы тот положил шляпку на полку. Нона очень волновалась, как бы прическа, на которую она потратила столько времени, не растрепалась. Разглядывая попутчиц, она завидовала их темным костюмам и маленьким Шляпкам, зачастую подвязанным тонкими шарфиками или вуалью.

Но все это было пустяком в сравнении с ужасом и беспокойством, охватившими ее на Паддингтонском вокзале. Грохот паровозов, пар, крики разносчиков газет, общая сумятица на переполненной платформе отдавались звоном в ушах. На мгновение она заткнула их пальцами, но, встретив ободряющий взгляд Джулиана, пошла рядом с ним, боясь потерять его в толпе. Наконец, носильщик остановил кеб, и вскоре они ехали по улице, а Нона горящими от удивления глазами смотрела по сторонам.

Она видела, как то вспыхивают, то гаснут яркие огни небольших лавок возле вокзала, освещая экзотические фрукты, банки со сластями, эмалированные жестянки. Прижав руку ко рту, она подавила страх, когда на них устремился запряженный лошадьми омнибус с пассажирами. Мимо прогрохотала телега. Ее поразило проворство велосипедиста, крутившего педали почти под лошадиными мордами.

Нона в ужасе покачала головой:

— Одна я никогда не осмелюсь перейти через дорогу!

— Мы не позволим вам выходить одной, — заверил ее Джулиан. — Однако уверен, вы вскоре привыкнете.

Она дотронулась до его руки.

— А мы увидим Букингемский дворец? Мы поедем мимо него?

— Сегодня, боюсь, нет. Это был бы длинный окружной путь. Но я попрошу возницу провезти нас мимо Марбл-Арч, триумфальной арки, главного въезда в Букингемский дворец. А завтра, возможно, вы сможете осмотреть другие достопримечательности Лондона.

Нона затихла. При мысли о новом доме ее переполняла робость. Интересно, отец Джулиана так же суров, как и его матушка? Как примет ее миссис Херриард?